* * *
Каждый чего-то хочет,
Часто не знает, что же.
Быстро проходят ночи,
Утро дождями гложет.

Облако село низко,
Нет в небесах покоя.
Может, мечта и близко,
Только достать рукою.

Ты не грусти, хороший,
Будет светло и ясно,
Лето забьёт в ладоши,
Зелено и прекрасно.

* * *
Как необычны старые слова,
Чтоб повторять в любое время суток!
В соседстве малолетних проституток
Мы кофе пьём, чугунна голова.

Ступени отошли куда-то вниз,
На мне давнишне-глаженное платье,
Я так хочу попасть в твои объятья,
А чашка кофе – маленький каприз.

В машине отодвинуто стекло,
Врывается ночной, но душный ветер.
Как главного, дружок, ты не заметил?
Нам просто в этот вечер повезло.

* * *
Когда ещё не отряхнул
Подъезд макушку снеговую,
Забился, спрятался, нырнул
Циклон весенний вкруговую.

Мне отвечают зеркала
Большими светлыми глазами.
Преграду мутного стекла
Мы распахнём в природу сами.

Провал расширенных зрачков
Лучи весенние вбирает.
Как хорошо, не надо слов!
А снег всё тает, тает, тает…

* * *
Когда растворяются строчки,
Услышав насмешливый свист,
Останутся лишь многоточья
И белый нетронутый лист.

Но символов неоднозначность
Наполнит бумагу теплом,
А странных созвучий прозрачность
Останется мне на потом.

* * *
Когда ты счастлив – счастлива и я,
У нас с тобой особые законы.
И кажется, что смыслом бытия
Стал тихий голос твой по телефону.

И как молиться на тебя посметь?
Твоя душа за гранью пониманья.
А мне бы на мгновенье замереть
И слушать шорох твоего дыханья.

* * *
Когда я умирала в первый раз,
Мне было страшно. Я не понимала,
Что смерть моя – ячейка мирозданья.
Родившись снова, я отождествляю
Начало и конец. А смерть похожа
На бесконечность, сжавшуюся в точку.
И в точке, словно в маленькой Вселенной,
Я вижу, как подмигивают звёзды
Глазами неродившихся котят.

КОНЕЦ ЯНВАРЯ

Ёлку разобрали,
Угол опустел.
Ох, глаза устали,
Вроде не у дел.

Надо бы проститься.
Как нам дальше быть?
Хочется тряпицей
Зеркало закрыть.

* * *
Кошачьих лап намокшие следы,
Когтистых пятен вьётся перфолента,
Смешная дрожь оттаявшей воды
В тревоге предзакатного момента.

Он не умрёт – дряхлеющий квартал,
Старух, ворон, студентов заповедник,
Щербата пасть – бульдозера оскал,
Ещё в коляске будущий наследник,

Наследник обветшалых тополей
И ноздри забивающего пуха.
Герань в окошке вовремя полей,
Помой полы и не реви, старуха.

* * *
Льдом покрыты ветки, обломаются.
Замело в сугробах долгий путь.
Как же тяжко, надоело маяться,
Отчего так трудно мне уснуть?

Бьют часы, и тьма к рассвету клонится,
Я страдаю в душной тесноте.
Не терзай же, спутница-бессонница,
Или я старею в темноте?

Что ж, уснула, светлые видения,
И теперь проснусь не скоро, днём.
Ясные, живые впечатления
Мне несёт оконный водоём.

МАМЕ

Как мне грустно, слёзы льются,
Ты меня совсем забыла.
Люди радостно смеются,
Жажда жизни – это сила!

Ненавижу детективы,
Хоть сама же их глотаю.
Не хватает ветхой ивы,
Стройка, рытвины без краю.

Встану я на обе лапы,
На перила обопруся.
Ты ждала согласья папы,
Чтоб назвать меня – Маруся!

* * *
Между осенью и осенью – грань,
Соразмерность золотой середины.
Замирающая, зыбкая рань –
Мои именины.

Время жидко. Как вода – день за днём.
День последний сентября – бледный прочерк.
Имя – символ. Я забуду о нём
И праздник закончу.

* * *
Мне не смешна извечная игра –
Ведь я ещё зимой не насладилась,
Не надышалась, снегом не умылась –
И вот весна, как чёрная дыра.

Ах, это слишком – слишком много света,
Зрачки от синевы исчезли – нету!
Как в обруче чугунном голова.
Опять весна, а я ещё жива!

МОЛИТВА

Боже святый, Боже крепкий,
Триединый Бог бессмертный,
Мы – пожизненные слепки
Панорамы безразмерной.

Не карай меня, помилуй
За хулу и за гордыню,
Дай хотя б немного силы
Вечно, присно и отныне.

Приведи меня вначале
К постоянству и покою…
Храм застыл и не качает
Богатырскою главою.

* * *
Мои родители стареют,
Не знает речка волшебства.
Я не наследница. Скорее,
Иван, не помнящий родства.

Ну, что вы, что вы, папа, мама!..
Дни отражаются в ночах,
Кино, обрыдлая реклама
И привкус йода на губах.

* * *
Мой милый друг,
Прощанье было грустным,
Мне недосуг
Следы твои искать.
Пойми же вдруг,
Как сонным и безвкусным
Бывает круг.
Тебе дано понять.

Прости, что жду,
Прости, что не забыла
Твою беду,
Моей беды больней.
Едва бреду,
И где меня носило?
В лихом аду
Забытых старых дней.

* * *
Моя болезнь – моя цепная тень.
Свой тесный мир разгородив на клети,
Ощупываю пальцами предметы,
Ослепнув от беззвездной темноты.
Молчание. Ни голоса, ни шума.
Я безъязыка. Я – гомункул в колбе.
Лишь телефон, настырный, как прожектор,
В пустой квартире яростно звонит.

МУЖУ

Твоё лицо – подобие бутона,
Пыльцы румянец вижу только я.
Воздушный плач украденного стона,
Головушка, кровиночка моя.

То много мне тебя, то слишком мало,
То скучно, то часами говорю.
Затишье ураганом поломало,
Но смут твоей души не отворю.

К чему слова – ни ласковы, ни грубы.
Прижаться к опрокинутой руке
И целовать ребячливые губы,
Оставив след помады в уголке.

* * *
Мы в этом мире новосёлы,
И жизнь любая хороша.
Собаки, кошки, мухи, пчёлы –
У них, конечно, есть душа.

Цикличных жизней наважденье –
Как буквы в имени моём,
И буду в новом я рожденье
Стрижом, а может, воробьём.

* * *
Мы живём, свернувши перья,
Потихонечку сникая,
Не грусти, родной, теперь я
Стала мудрая такая.

Вы такого не ищите
В фантастическом гротеске,
Но судьбы цветные нити
Потускнели, словно фрески.

* * *
Мягкие кошачьи движенья,
Хищная повадка циклопа.
Блеск металла — знак умноженья,
Шла бы ты домой, Пенелопа!

Дома понабросаны шмотки,
И фиалка просит напиться.
Сон, конечно, грустный и кроткий.
Перестаньте, так не годится!

Сохнет без воды каланхое.
Я его полью из кувшина.
Господи, что это такое,
С треском отступает рутина!

* * *
Надоела речей суета,
Я всегда чем-нибудь занята,
Электричка, платформа, вагон.
Набухает дождём небосклон.

Шумно давятся двери в проход.
Кто-то «Люди, подайте!» поёт.
Неопасна вагонная вонь,
Коль лицо погрузилось в ладонь.

Я щекой обопрусь на кулак,
После сумку сниму кое-как.
Остановка. Скорее назад!
Кто-то рад, ну а кто-то не рад.

* * *
Не играет пастух на своей трубе,
Тёмный шорох в моём окне.
Хочешь, я что-нибудь расскажу тебе,
А потом ты расскажешь мне.

Отгремели литавры былых времён,
Я теперь уж совсем не та.
Я тебя так люблю, ты в меня влюблён,
А всё прочее – суета.

Тихой музыкой слов я тебя найду,
Расскажу что-нибудь ещё.
Я когда-нибудь в синюю даль уйду,
Всё держась за твоё плечо.

* * *
Ненормальная зима,
Нестареющее лето.
На рябине закрома
Умирающего цвета.

Спотыкаясь, мы бредём,
О лингвистике судачим.
Вперемешку снег с дождём,
Всё назло богатым дачам.

В зябких цыпках лапы лип,
Свет московского предместья.
Мокрый ком к пальто прилит,
Снег и дождь на прежнем месте.

Может, просто отдохнём,
Постоим под фонарями…
Вот подъезд соседний. В нём
Кошки рыщут дикарями.

* * *
Ночами в Москве не видно звёзд.
Туман за окном бездумно прост.
Прожектор сверяет неба свет.
И нету луны, и ночи нет.

Я плачу, скулю, схожу с ума.
Бессильною стала я сама.
Красивая клетка клонит в сон.
Покой расплескался, обречён.

Я в небо смотрю, я вижу свет.
Но нету луны, и ночи нет.
Огни вдалеке – высотный дом.
Болтает листва с моим окном.

НОЧНАЯ ЭЛЕГИЯ

Тридцать пять – конец или начало?
Для кого-то лютня отзвучала,
Для кого-то молодость промчалась,
Как бесшумный инолимузин.
Ранней быть весна не обещала,
Беспокойно люстра освещала
То, что наконец-то получалось,
Как в футболе счёт: один – один.

Я глаза раскрыла еле-еле,
Как слепой котёнок в самом деле,
Суетливо предлагает телик
Ауры, астралы и тела.
Не слезай с печи, мели, Емеля,
Что здоровый дух в здоровом теле,
Вот и задохнулся понедельник
Верой несчастливого числа.

Руки, веки вздрагивают сонно,
Будто от болезни Паркинсона,
Если запоздало жаждет лоно,
Не помогут бром и тазепам.
Весело писать во время оно.
Аура, ты где, моя корона?
Силуэт заснеженного клёна,
Валерьянка с горем пополам.

* * *
Облака пока что редки.
Ветер их проносит мимо.
И они бегут, бегут.
В парке сквозь густые ветки
Проникает запах дыма:
У дороги листья жгут.

Странны дни водораздела
Между осенью и летом.
День короче, ночь темней.
Светит солнце ошалело,
Синева пришита светом
Между облачных теней.

* * *
Одумайся – ну разве это крах?
Слегка надтреснут голос, что тебе пел:
Костры моих стихов на площадях,
А я не собираю в горстку пепел!

Горят стихи, но путь, что мы прошли,
Зовётся поражением едва ли:
Вчера ещё мне было тридцать три,
Но я живу, я мыслю – не распяли!

***
О, Ты, который выше всех святых,
Ты, нисходящий к нашей жизни нудной,
Благослови родителей моих,
Живущих так безропотно и трудно.

Терзают повседневные дела,
Усталость накопилась от работы,
И даже я им счастья не дала,
А стала лишь тяжелою заботой.

Но если соберемся за столом
Попить чайку и просто пообщаться,
Так хорошо, и каждый о своем
Расскажет и не хочется прощаться.

* * *
Ошалевая от красоты,
С природой мы перешли на «ты»…

Как всё далеко и как давно,
Сплошные тени в немом кино.

Слепой поток – фотографий ряд,
Забыть. Забыть, не глядеть назад!

С собою справиться не могу,
Медовый воздух в моём мозгу.

* * *
Пеленою за окном
Непогода – снег с дождем.
Поздней осени печать –
То ли плакать, то ль молчать.

Небо воет и поет,
Ветер злобно листья рвет.
Ах, скорей бы уж зима,
Или я сойду с ума.

ПЕРЕД ПАСХОЙ

Выжег слёзы палестинский зной,
Нет любви ни братской, ни земной;
Волосы покрыть невмоготу,
И уже прибит Господь к кресту.

Два тысячелетия прошло,
Плащаницу пеплом занесло,
В суете оглохни и смирись…
Почему же шепчем мы «Вернись!»

ПОДЗЕМКА

Таких же нищих, как и я,
Полуспирально обегаю,
И где-то на платформе, с краю,
Следы жилья или былья.

Тверская лупит по глазам,
Круговорот мордоворота.
Все обитатели болота
Не верят, стало быть, слезам.

Ступени вниз, ступени вправо,
Искрит привычная канава,
Ползёт измученный дракон,
Металла скрюченная лава.

А впрочем, не имею права
Сказать: «Прошу вас выйти вон!»

* * *
Полны предчувствий эфемерных,
Мы ждали чуда терпеливо,
Поток неясный мыслей нервных
Прогнать пытаясь торопливо.

Но праздник кончился, и снова
Не верить истинам известным,
Искать единственное слово,
Земное в мире бестелесном.

И в новом беге быстрых буден
Узнать внезапно смысл иного.
Но он для пониманья труден,
И нет единственного слова.

* * *
Почему-то земля. Руки пахнут травой и корнями,
Или это безмозглая память щекочет в носу.
Позабыв про тропу, обдираясь корягами, пнями,
Я бриллиант в диадеме в свой собственный замок несу.

В позабытом былом исчезают бессовестно кони,
Тают в сполохе древнем мои молодые пажи.
Отлетел башмачок, не уйти от мышиной погони,
Замок, пепел, петарды. Ещё что-нибудь расскажи.

Вновь яйцо золотое снесла синеглазая кура,
Струи хлещут из душа, я еле стою на ногах.
Усложненная, хлипкая, вечно живая натура
Спотыкается на запятых, многоточьях, слогах.

Руки пахнут землёй: я лежу в полотенце махровом,
Если б только фиалка ещё зацвела на столе.
Синий нежный огонь. И во славу курям и коровам
Я цветы поливаю и снова копаюсь в земле.

* * *
Природный гром похож на «Я тебя люблю»,
Казалось, это дождь, а может, просто ветер.
Как две свечи, плывём, танцуют руки блюз,
И нету ничего отраднее на свете.

Пусть вечно длится день, спасая от жары,
Пусть будет хорошо, неназванный, со мною.
Течёт, течёт река безвременной игры,
Ты, как весёлый слон, киваешь головою.

Спасибо, что меня ты любишь, как дитя,
Мы будем жить и жить, потом наступит старость.
Я не боюсь седин, встречаю их шутя,
И нас не допекут ни нужды, ни усталость.

* * *
Прости, прости, дорога боли,
Я не смогла тобой ползти.
Среди желаемой неволи –
Миндаль отчаянный, прости!

Девчонка-миф, какие руки,
Глаза безумно хороши.
То обертоны, стоны, звуки
Из настрадавшейся души.

Тепло нездешнего букета,
И непроточная вода.
Как много красок, много света,
Пусть так останется всегда.

ПРОЩАНИЕ С ПЯТИЭТАЖКОЙ

Прости меня, ива,
Простите, собаки и кошки,
Тебе помахала,
Родное синичье гнездо.
Я нетороплива,
Все книги, ботинки и ложки
Лежат, где попало,
И так начинать тяжело.

Раскладывать вещи,
Пылинки снимать безвозвратно,
Смотреть, как машина
Сминает всё то, чем жила.
Куда уж похлеще,
Уже не вернуться обратно,
Своя паутина
Затянет. Такие дела.

* * *
Прячась в самопогруженье
От всамделишных событий,
Наблюдать души движенье,
Ждать бессмысленных открытий.

Угорев в чаду полдневном,
В темноте искать просветы,
Различая в повседневном
Необычного приметы.

И ловить необъяснимых
Слов бесплотное мерцанье.
В сути откровений мнимых
Видеть стержень созиданья.

* * *
Расплескались брызги
Беспокойных снов
Триумфальным визгом
Мартовских котов.

Проскрипит угрозой
Злой вороний крик.
Лысая берёза,
А гнездо – парик.

Затворив некротко
Двери на засов,
Ходят злые тётки,
Волят грязных псов.

В долгом ожиданье
Робкого тепла
Веришь с опозданьем,
Что весна пришла.

РОССИЯ

У вечного дерева корни есть
И почва, которая только здесь.

Я в снег и в проталины так вросла,
Что веткам – сосудам – не счесть числа.

Зелёные волосы у воды,
Зелёные с серым глаза, что льды.

Я б двадцать хотела иметь когтей,
Чтоб ствол удержал меня без затей.